В 1929 году в свет вышла книга философа под названием «Восстание масс», которая заслуживает нашего внимания, поскольку она остается актуальной уже долгие годы. Ортега определил массу как посредственность, которая не имеет классового различия. «Масса сминает все непохожее, недюжинное, личностное и лучшее. Кто не такой, как все, кто думает не так, как все, рискует стать отверженным. Масса — это те, кто плывет по течению и лишен ориентиров. Поэтому массовый человек не созидает, даже если возможности и силы его огромны».

Философ утверждает, что 19 век подарил человечеству изобилие благодаря техническому прогрессу, также начало 20 века ознаменовалось большим ростом численности населения, извержением новых поколений во много раз больше, чем прежде. Новые толпы так же физически здоровы за своих предшественников, но во многом бедны душевно, породили массовость. Человек становится похожим на дикаря, которого школа снабдила навыками, но забыла воспитать в нем историческую ответственность.

Хосе Ортега сделал наброски психологического портрета массового человека как избалованного ребенка, или самонадеянного недоросля, у которого растут жизненные запросы, цивилизация при этом всячески облегчила жизнь (от авт. – техника, медицина и т.п.), но он остается неблагодарным, и воспринимает все естественным, как воздух.

«Не видя в благах цивилизации ни изощренного замысла, ни искусного воплощения, для сохранности которого нужны огромные и бережные усилия, средний человек и для себя не видит иной обязанности, как убежденно домогаться этих благ, единственно по праву рождения. В дни голодных
бунтов народные толпы обычно требуют хлеба, а в поддержку требований обычно громят пекарни. Чем не символ того, как современные массы поступают, только размашистей и изобретательней, с той цивилизацией, что их питает?»

Автор говорит о том, что массовый человек не обязательно глуп, просто он самонадеянный и тщеславен. Он навязывает везде и всюду свои идеи, несмотря на неподготовленность к теоретизированию, знает, что должно быть и что происходит во Вселенной. Ему нет необходимости слушать, поскольку все ответы он находит в самом себе и поэтому не уважает иных мыслей в полемике, тем самым навязывая другим свои мысли. И это плохо, поскольку массовый человек не обзавелся культурой, правилами, устоями – нет уважения, остается пошлость и варварство.

«Путник, попадая в варварский край, знает, что не найдет там законов, к которым мог бы воззвать. Не существует собственно варварских порядков. У варваров их попросту нет и взывать не к чему».

Масса вторгается в общество способом «прямого действия» и как результат упраздняет воспитанность, нередко словесность в «прямом действии» обращается в ругань. Массе не нужен этикет, законы, нормы – основы цивилизации, которая имеет смысл сосуществования. Если же появляется отчуждение, значит, происходит процесс одичания и становления варварства, где существуют крохотные сообщества, враждующие между собой.

Ортега отмечает, что лишь демократия и либерализм (прообразы «непрямого действия») могут гарантировать сосуществование, сохранить место для тех, кто думает иначе, наперекор большинству – уживаться с врагом, управлять с оппозицией.

«Масса — кто бы подумал при виде ее однородной скученности! — не желает уживаться ни с кем, кроме себя».

Как бы ни было варвар с хамскими повадками вошел в общество и есть, как ни парадоксально, наследником цивилизации с ее благами.

«Изобилие, которым он вынужден владеть, отнимает у наследника его собственное предназначение, омертвляет его жизнь. Жизнь — борьба и вечное усилие стать собой».

Массой должно управлять какое ни было меньшинство – ее представители, избранники.

«Действуя сама по себе, масса прибегает к единственному способу, поскольку других не знает, — к расправе. Не зря же суд Линча возник в Америке, в этом
массовом раю. Нечего удивляться, что сегодня, когда массы торжествуют, торжествует и насилие, становясь единственным доводом и единственной доктриной.
Современное государство — самый явный и наглядный продукт цивилизации. И отношение к нему массового человека проливает свет на многое. Он гордится государством и знает, что именно оно гарантирует ему жизнь, но не сознает, что это творение человеческих рук, что оно создано определенными людьми и держится на определенных человеческих ценностях, которые сегодня есть, а завтра могут улетучиться. С другой стороны, массовый человек видит в государстве безликую силу, а поскольку и себя ощущает безликим, то считает его своим. И если в жизни страны возникнут какие-либо трудности, конфликты, проблемы, массовый человек постарается, чтобы власти немедленно вмешались и взяли заботу на себя, употребив на это все свои безотказные и неограниченные средства.

Здесь-то и подстерегает цивилизацию главная опасность — полностью огосударствление жизни, экспансия власти, поглощение государством всякой социальной самостоятельности — словом, удушение творческих начал истории, которыми, в конечном счете, держатся, питаются и движутся людские судьбы. Масса говорит: «Государство — это я» — и жестоко ошибается. Государство идентично массе лишь в том смысле, в каком Икс идентичен Игреку, поскольку никто из них не Зет. Современное государство и массу роднит лишь их
безликость и безымянность. Но массовый человек уверен, что он-то и есть государство, и не упустит случая под любым предлогом двинуть рычаги (от авт. – государственная машина), чтобы раздавить какое бы то ни было творческое меньшинство, которое раздражает его всегда и всюду, будь то политика, наука или производство.

Кончится это плачевно. Государство удушит окончательно всякую социальную самодеятельность, и никакие новые семена уже не взойдут. Общество вынудят
жить для государства, человека — для государственной машины. И поскольку это всего лишь машина, исправность и состояние которой зависят от живой силы
окружения, в конце концов, государство, высосав из общества все соки, выдохнется, зачахнет и умрет самой мертвенной из смертей — ржавой смертью механизма…

Такой и была судьба античной цивилизации. Бесспорно, созданная Юлиями и Клавдиями империя представляла собой великолепную машину, по конструкции намного совершеннее старого республиканского Рима. Но знаменательно, что, едва она достигла полного блеска, общественный организм угас. Уже при Антонинах (II век) государство придавило его своей безжизненной мощью.

Общество порабощается, и все силы его уходят на служение государству. А в итоге? Бюрократизация всей жизни ведет к ее полному упадку. Жизненный уровень быстро снижается, рождаемость и подавно. А государство, озабоченное только собственными нуждами, удваивает бюрократический нажим. Этой второй ступенью бюрократизации становится милитаризация общества. Все внимание обращено теперь на армию. Власть — это прежде всего гарант безопасности (той самой безопасности, с которой, напомним, и начинается массовое сознание). Поэтому государство — это прежде всего армия. Императоры Северы, родом африканцы, полностью военизируют жизнь. Напрасный труд! Нужда все беспросветнее, чресла все бесплоднее. Не хватает буквально всего, и даже солдат. После Северов в армию приходится вербовать варваров.

Теперь ясно, как парадоксален и трагичен путь огосударствленного общества? Оно создает государство как инструмент, облегчающий жизнь. Потом государство
берет верх, и общество вынуждено жить ради него. Тем не менее состоит оно пока что из частиц этого общества. Но вскоре уже не хватает людей для поддержания
государства и приходится звать иноземцев — сперва далматов, потом германцев. Пришельцы в конце концов становятся хозяевами, а остатки общества, аборигены,— рабами этих чужаков, с которыми их ничто не роднило и не роднит. Вот огосударствленность — народ идет в пищу машине, им же и созданной. Скелет
съедает тело. Стены дома вытесняют жильцов.

Диктат государства — это апогей насилия и прямого действия, возведенных в норму. Масса действует самовольно, сама по себе, через безликий механизм
государства.

Европейские народы стоят на пороге тяжких внутренних испытаний и самых жгучих общественных проблем — экономических, правовых и социальных. Кто поручится, что диктат массы не принудит государство упразднить личность и тем окончательно погасить надежду на будущее?

Зримым воплощением такой опасности является одна из самых тревожных аномалий последних тридцати лет — повсеместное и неуклонное усиление полиции. К этому неумолимо привел рост общества. И как ни свыклось с этим наше сознание, от него не должна ускользать трагическая парадоксальность такого положения дел, когда жители больших городов, чтобы спокойно двигаться по своему усмотрению, фатально нуждаются в полиции, которая управляет их движением. К сожалению, «порядочные» люди заблуждаются, когда полагают, что «силы порядка», ради порядка созданные, успокоятся на том, чего от них хотят. Ясно и неизбежно, что в конце концов они сами станут устанавливать порядки — и, само собой, те, что их устроят.

Стоит задержаться на этой теме, чтобы увидеть, как по-разному откликается на гражданские нужды то или другое общество. В самом начале прошлого века,
когда с ростом пролетариата, стала расти преступность, Франция поспешила создать многочисленные отряды полиции. К 1810 году преступность по той же
причине возросла и в Англии — и англичане обнаружили, что полиции у них нет. У власти стояли консерваторы. Что же они предпринимают? Спешат создать
полицию? Куда там! Они предпочли, насколько возможно, терпеть преступность. «Люди смирились с беспорядком, сочтя это платой за свободу».

«У парижан, — пишет Джон Уильям Уорд, — блистательная полиция, но они дорого платят за этот блеск. Пусть уж лучше каждые три-четыре года полдюжине мужчин сносят голову на Ратклиф Род, чем сносить домашние обыски, слежку и прочие ухищрения Фуше». Налицо два разных понятия о государственной власти. Англичане предпочитают ограниченную».

Более 80-летней давности изречения философа Ортего будто говорят о сегодняшнем времени, на лицо все проблемы общества. И без исторической ответственности, без основ культуры каждый из нас рискует потерять свою личность, превратившись в циника, который пытается всячески остановить развитие цивилизации при этом, не создавая ничего полезного. В циника, который надеется на государство, ища в нем решение всех проблем, ища сильных мира сего, чтобы стать их рабом и погибнуть в забвении. Нам стоит задуматься над этим.

Юрий Балюк